— Устал, — говорю я. — Если честно, очень устал!

Честности во мне совсем на донышке, но я действительно устал.

— Я тебе позвоню, если что узнаю. А ты пока поспи. Киру прислать?

— Не надо, — поспешно говорю я.

Не надо, Света. Демонстрация великодушия, как и прочих замечательных черт твоего характера, — это сейчас мимо денег. Я не оценю. Как и твою потрясающую работоспособность, и покладистость, и… все, на что мог бы попасться, запасть, влипнуть, если бы тут не оказалось Киры. В которой, в свою очередь, я сам запутался, влип, на которую запал, упал… ударился… которая ударила в голову…

— Ты, похоже, спишь, — говорит голос, который я уже не могу различить. — Я позвоню… потом… вечером.

Вечером! Когда пройдет еще один день. И станет прошлым. Время беспрерывно сдвигает нас куда-то… по лестнице… вверх, а потом вниз… но никто не знает, когда достигнет вершины и вверх сменится на вниз… и я не знаю… хотя бы потому, что вверх можно идти долго… а вниз съезжать стремительно, упасть в один миг… и не успеть раскрыть парашют… расправить крылья…

Я сплю. Какие-то сложные химические формулы, помогающие восстановиться, плавают в моей крови, соленой, как слезы Полины, как те теплые моря, которые я так люблю… как огромный океан, из которого однажды мы все вышли и в котором до сих пор обитают те, кто остался… дальновидно остался! Потому что там явно спокойнее, чем на суше.

Я сплю, и мне не снится ничего, лишь спокойная чернота, запись, которую затерли. Отношения, которые тоже затерли, чтобы поверх записать другое. Настоящее? Я не знаю, не знаю, потому что сплю, но, когда проснусь, это все равно останется неясным. Метод проб и ошибок. Ошибок и проб… пока не закончится лестница.

— Это что же, — спросила Кира, — последняя? И сказок больше не будет?!

— Еще не знаю, — честно говорю я. — Плохо, когда книга затянута. Но еще хуже — не оправдать надежд читателей. Знаешь ли ты, например, что читатели ужасно не любят свободной концовки?

— Это когда заканчивается так, что можно подумать и одно, и другое? Как сам захочешь?

— Ага! Но только некоторые читатели, которых, кстати, большинство, от этого очень расстраиваются.

— Женщины хотят, чтобы все закончилось свадьбой? — проницательно замечает Кира.

— А то! Причем не только женщины, мужикам это тоже зачастую зачем-то надо!

— Наверное, думают: не одному мне мучиться! Пусть и этот крутой перец узнает, почем нынче запчасти к тракторам!

— Мне ужасно нравится, как вы выражаетесь, доктор! Непременно свинчу!

— Дарю на память! Дай-ка я шов посмотрю…

— А ты меня сама зашивала?

— Нет, повара с кухни позвала! Неужели ты и этого не помнишь?

— Нет… А вообще память об этом часе с хвостиком вернется?

— А он тебе очень нужен?

— Не думаю, просто не привык вот так что-то терять.

Я без повязки — небольшая, зашитая Кириными руками рана уже не кровит, и повязка мне не нужна. Мне нужна Кира, но, осмотрев шов, она говорит, что мне необходим покой, а ей, напротив, покой только снится: как она и предполагала, вместе с дождем и похолоданием началось время простуд и радикулитов. А также прострелов, воспалений среднего уха и соплей обыкновенных, которые, если лечить, проходят за семь дней, а если не лечить — то через неделю. Но почему-то все хотят их лечить. Причем наиновейшими средствами, а также лечебным массажем. Две массажистки, что работают тут на постоянной основе, уже с ног падают.

— Ну, я пойду, — прощается мой любимый доктор. — И не забывай, что тебе нужен покой! Хотя от новой сказки я бы не отказалась! — признается Кира со вздохом. — Привыкла я к ним!

— И ко мне?

— Ну… и к тебе. Все, действительно пошла! Хоть ты и самый тяжелый больной на сегодня, но остальные тоже ждут!

Однако не успевают двери закрыться, как на пороге возникает Светлана.

— Извини, что поздно! — церемонно расшаркивается она. — Кира Юрьевна сказала, что тебя лучше не беспокоить, но…

— Ой, простите! — слышится еще чей-то голос. А-а-а… это Золотая Рыбка! Очень мило! — Я пришла… проведать Вадима Львовича… ой! Льва Вадимовича!

— Проведывайте, он весьма нуждается в женском внимании! — несколько более ядовито, чем следует, бросает Светик, она же Серый Волк-зубами-щелк.

Наверняка она открыла дверь в тот самый момент, когда я целовал Киру на прощанье. Потом закрыла и отошла шагов на десять, это вполне в ее духе: не видеть того, чего не хочется, а если увидела — представить ситуацию по-другому. По-своему. Как удобнее.

— Я только сообщу Вадиму Львовичу, он же Лев Вадимович, две новости и сразу передам его вам! — благодушно улыбается Светлана. — Это не займет много времени! Ну что ж, Лев Вадимович! Выбирайте, с чего начать! Новости, как водится, хорошая и плохая.

— Ну, наверное, с плохой, — говорю я и слегка кошусь в направлении неожиданной гостьи. Но Светлана невозмутима: ах, да… как же я забыл! Эти девушки — все сплошь работают на нее. Да и ее новости, наверное, чистая проформа и ничего тайного не содержат. Светочке просто захотелось навестить меня.

— На записи, которую уничтожил известный вам фигурант, — начинает Светлана, — были двое, но этот склеротик даже не может вспомнить, мужчины это были или, скажем, женщины! Или мужчина и женщина… Он, видите ли, очень ВОЛНОВАЛСЯ! И не может вспомнить! Да, а теперь новость хорошая. Запись можно восстановить! — говорит она. — Я отвезла ее в город, там у меня отличный компьютерщик, он сделает. Заодно подчистит, увеличит, чтобы можно было опознать. Обещал! Ну, на сегодня у меня все. Конечно, я могла и на трубу тебе позвонить, но захотела проведать, — демонстрирует она дружеские доверительные отношения. Возможно, Света, как всегда, работает на публику, но тем не менее я благодарен.

— Спасибо! — искренне говорю я.

— Ну, пока. До завтра. Общайтесь.

— Я, пожалуй, тоже пойду… — Видно, что девушка и сама понимает, что явилась не вовремя. Да и вид у меня еще тот. Голову, пока шов не заживет, мыть нельзя, побриться я, как водится, забыл. Свежая ссадина вдоль всей левой половины лица, которую я заработал уже бессознательно, содрав кожу о машину, когда падал, уже подсохла и из ярко-красной стала багровой — и привлекательности также не добавляет. Вид у меня откровенно разбойничий и одновременно усталый. Мешки под глазами и прочее даже не в счет. Мастер-классы, разумеется, временно прекращены, молодым дарованиям объявлено, что я неудачно упал на рыбалке.

— Очень жаль! — говорю я, хотя мой вид свидетельствует о прямо противоположном. Мне смертельно хочется спать. Кира накачивает меня какими-то лекарствами, от которых постоянно клонит в сон. — Вы мне хотели что-то передать? — говорю я, но девушка уже повернулась к двери. — До свидания! — прощаюсь я с ее спиной. — Заходите завтра… обязательно!